Невозвращенцы - Страница 185

К оглавлению

185

— Князь Любослав! Я, свободный ярл Аскель Хельгисонар, от своего имени, и от имени моих свободных людей, прошу принять нас под свою руку. Клянемся служить тебе верой и правдой, соблюдать законы твои и подымить меч по первому твоему слову. Примешь ли ты нас под свою руку?

— Я, великий князь Новогорода Любослав, внук Даждьбога, пред ликами Богов наших, принимаю вас, люди. Встань, князь Аскель Седой Медведь. Дарую тебе все свое северное побережье Варяжского Моря на двадцать дней пешего пути и на три дня вглубь! Освобождаю вас от податей всяких, от оброков и вир.

— Благодарствую тебя, князь.

— А сейчас, князь Аскель, выслушай мою волю. Земли твои пустынны, делов много, отправляйся в свое княжество и не появляйся, пока тебя не позову. — и тихо добавил. — Ты убил моего друга. Убил его честно, в поединке. В Поле. На Божьем Суде. Значит, Правда на твоей стороне. Но он был моим другом… По сему, все едино видеть тебя больше не могу. Ступай…

Еще раз поклонившись Аскель покинул терем и в тот же день убыл в свое княжество. Ромейские оракулы не ошиблись — кланы Хельгисонар и Сигвардсонар, а заодно и Йофрид действительно прекратили свое существование. Зато в великом княжестве Новогородском в одно мгновение появился новый род и новый князь, а обычный парень, еще четыре года назад спокойно работавший в офисе и сбежавший под призыв от бандитов оказался единоличным властителем земли площадью в небольшое европейское государство.


Часть четвертая
Максим

Глава 33


— Ох! Ну и насмешил! Ай да порадовал! Давно столько не смеялся! Разумеет он! — всегда серьезный, как и положено наследнику великого княжества, Лихомир сейчас в приступе даже не смеха, а конского ржания, чуть ли не свалился со стула.

— Э… И типа что я такого сказал? Вы не могли бы объяснить, княжич?

После той беготни по лесу, которая окончилась удачно для девушек и Максима, он как-то незаметно прибился к Лихомиру. Княжичу за тот удар по невинному было неудобно и он в качестве виры взял Максима себе в свиту, так что судьба остальных поселенцев парня не коснулась. Максиму не пришлось в составе тех полутора тысяч солдат и захотевших уйти с ними поселенцев отправиться в далекое путешествие на запад. Также ему удалось избежать судьбы оставшихся: его не привязали к земле, к лавке или мастерской, не определили в писцовые книги как охотника, бортника или рыболова.

Золото, взятое с тела убитого, в Новогороде было обменяно у одного купца, знаменитого своей честностью посоветовал Лихомир, на монеты. Монет оказалось очень много и Максим сдал их на хранение княжичу в казну, а в ответ получил несколько удобных расписок на разные суммы — прообраз чековых книжек. Расписки были выполнены на грубом пергаменте, на котором стоял оттиск с гербом княжича и сумма — таскать небольшой бумажный сверток в маленьком мешочке на шее было гораздо удобнее, чем тяжелый, набитый металлом кошелек на поясе. Еще в самом начале, когда по счастью он уже перевел свои деньги в бумажный вид, оставив только часть на мелкие расходы, такой вот кошелек у него с пояса на рынке срезали. Сделали это причем так ловко, что пропажу обнаружил он только тогда, когда потянулся расплатиться за покупку. С другой стороны — кормили, поили и даже частично одевали его за счет князя, так что деньги тратить было особо не куда.

Основной проблемой стало безделье. Только один раз, еще по пути в стольный Киев на Лихомира внезапно напало любопытство, и он чуть ли не с палачом допрашивал Максима. Причем предметом интереса был даже не Максим, что было бы естественно в данной ситуации, а его бывший соратник Игорь. А то он мог рассказать о нем? «Мать, отец? Не знаю… Откуда родом? А вам это название что-то скажет?…» и т. д. Зачем при этих расспросах присутствовала сестра княжича Максим тоже не понял. После длительных расспросов его оставили в покое и парень полностью отошел во владение дамы по имени Скука. Пока однажды осенью его не позвали к княжичу.

В своем кабинете после обычных здравиц Лихомир предложил гость присесть и отличного вина. А потом огорошил Максима предложением отправиться в Святоград, на учебу в Великие Семинария.

— …Не век же дремучим жить и у меня а шее сидеть. Не дитя чай уже, — закончил он свою проникновенную речь о пользе образования.

Этого Максим не вынес.

— Что значит, дремучий? Да я побольше вас всех знаю! Читать, писать, языков пару, физика, химия, программирование! Да что вы тут вообще знаете о точных науках!!!

Вот именно после этого пассажа в смехе Лихомир и чуть не упал со стула.

— …Разумеет! Ха! На ка вот, лови! — со смешком он взял со своего стола что переплетенное в большую тетрадь и кинул через стол Максиму. — Зачти-ка мне!

Максим осторожно раскрыл тетрадь и все понял. И почувствовал он себя при этом слегка глупо. Точнее, полным идиотом почувствовал. Действительно, своими словами он посмешил княжича получше виденных днем ранее на ярмарке ряженых скоморохов с непременным медведем. В тетради не было ни одного знакомого символа! Теперь ему стало все ясно, а то раньше он удивлялся: «как же так: на вывесках нету ни одной буквы, зато прихотливыми значками, похожими на те, что вышиты по подолам и воротам рубах, приукрашены обильно?» Похожий, хотя тоже местами непонятный язык, создал у него впечатление, что и письменность будет идентична русской.

— Простите, — слегка покраснел Максим и осторожно положил тетрадь на край стола.

— То-то же. Согласен учиться?

— Да, конечно. А чему в Святограде учат?

185