Невозвращенцы - Страница 376

376

— Ясно. Тогда послушайте меня. — Верховный жрец Фратара встал, подошел к столику на котором как простые циновки лежали кипу с его докладом предыдущему верховному жрецу. Всю ночь лучшие писцы из лучших нитей копировали его отчет, и вот сейчас пять жрецов могли ознакомиться с цифрами.

Неоторое время жрецы внимательно перебирали вревки кипу.

— Это правда? — удивился через некоторое время один из них.

— Да.

— Но откуда у тебя данные по нашим странам? — возмутился Йичак-Балам. Он, как торговец, понимал и ценил власть цифр.

— Не важно. Важно то, что это самый радужный прогноз. И по моему мнению, именно это больше всего тревожит Кецалькоатля. И то, что я единственный из всех жрецов — не национальный, как вы все, ясно показывает на правильность моей догадки.

— Хорошо, пусть так. Какие твои конкретные предложения? — согласился Ватуль-Чатель.

— Надо усилить инквизицию… Резать, пилить, сжигать, сажать на колья и рубить на куски, чтобы кровь… — зашелся было Кан Эк, но был жестко поставлен на место.

— Сейчас говорю я. — Твердо прервал фанатика Ва-Амони. — Мое предложение в следующем. Все вы знаете истину. Боги другого материка сдерживают нашего бога. Они боятся, что истинная вера распространится, и убьет их. И правильно боятся. Но пока наш бог заперт на нашем континенте. Более того, чернь начала загнивать. Но опытный врач знает, что коли плоть стала гнить, ее надо отсечь от здорового, а рану прижечь огнем. Но что делать с отсеченным? Просто выкинуть в мусорную кучу? Где она будет вонять и разлагаться, что предлагает Кан Эк?

— Я не…

— Мы верховные жрецы. Мы знаем истину и не должны между собой претворяться. Бог ест нашу кровь, взамен давая невероятные возможности. Если мы будем давать ему дрянную кровь, которая к тому же может не только ослабить Кукулькана, но и усилить его пока что эфемерного противника — Тескатлипоке, то будем ли мы хорошими жрецами? «Нет!» — ответит Бог и будет прав.

— И что же ты хочешь? — скрипя зубами спросил Кан Эк.

— Я не зря начал разговор с другого материка. И мое предложение таково. Давайте накормим гнильем чужих богов.

— То есть ты предлагаешь…

— Да. Я предлагаю вторжение.

— Но мы и раньше пробовали, и ничего из этого не выходило. Ветры и бури, насылаемые Границей, отворачивали и топили наши корабли. — возразил Йах-Айин. Ачиоталь согласно кивнул.

— Сколько кораблей вы послылали? Десять? Двадцать? Сто?

— До сотни не доходило, но пять по тринадцать было…

— Вот. А я предлагаю послать всех.

— Кого, всех?

— Всех этих разложенцев.

— То есть, почти миллион???

— Да. Я считаю, что армада кораблей с миллионом человек, при поддержке — 3–4 верховных жрецов способна с энергией непрерывных жертвоприношений продавить границу и высадиться на том материке. А дальше… Этих воинов будут убивать независимо от того, угодны они Кукулькану или нет. Они равно яд для той земли. А раз так, то и сражаться наши будут, с максимальным напряжением всех сил, обращаясь в безысходную минуту к своему богу, который может взамен крови и молитвы даровать недостающие для победы силы. Не к их же богам обращаться?

— А…

— И умирать они будут тоже, с пользой для нашего бога!

— Хм… Но вот откуда взять корабли и средства для этого предприятия… — задумчиво спросил верховный жрец Факата.

— Да. Ты прав. Стоить это будет очень дорого. Корабли со всего мира, с восточного и западного побережья, с командами собираются на восточном побережье, в портах Трес-Сапотеса, раз уж в портах Тескоко сейчас небезопасно. Кстати, первым делом можно ради боевого слаживания и тренировки разметать бледнолицых, что пачкают своим зловонным присутствием наши земли. Войска всех шести государств следует также свести в Трес-Сапотес. Обеспечение армии и флота всем необходимым будет распределено по всем шести государствам. Причем половина, в качестве компенсации за флот и команды, упадет на невоюющие в море центральные государства.

— Нееет! — как резанный завизжал Йичак-Балам. Вот уж во истину: «торговцу его золото дороже его крови.»

— Ваше решение, жрецы?

— За! — По понятным причинам утвердительно первым проголосовал Ачиоталь.

— Если я лично отправлюсь на восток, приносить в жертву еретиков, то я поддерживаю это богоугодное начинание. — Это уже реплика Кан Эка.

— Против. — это реплика Йах-Айина. Принять на своей территории почти миллион чужих войск, которые будут вести себя соответственно веками поддерживаемой ненависти… Понятное дело никакой правитель, желающий добра своей державе, не согласится.

— Против! — резоны Йичак-Балама очевидны.

— Воздерживаюсь. — Ватуль-Чатель.

— Нельзя! Не на таком голосовании, от которого зависит жизнь нашего Бога! — поправил Ва-Амони.

— Тогда — против! Из принципа, раз ты не разрешаешь воздежаться!

— Я, понятно, голосую за свое предложение. Итого. Трое против, трое за. Я бы мог убеждать Йах-Айина, что Трес-Сапотес ничего не потеряет, что не будет никаких непотребств со стороны армии вторжения. Я бы мог уговаривать Ватуль-Чателя, что его страна только выиграет от огромного количества заказов на снасти, различную военную мишуру, оружие и доспехи. Я бы мог пугать Йичак-Балама гневом Бога. Но… К счастью это ничего не требуется. Ведь согласно старинному правилу, дабы избежать паритета в голосовании, слово жреца-хозяина встречи весит не один, а полтора голоса. Поэтому — все решено. Вторжению быть!

Жрецы поворчали, но все же теперь, когда решение уже принято, сопротивляться было поздно. Сейчас любое неповиновение было сопротивлением самому Кукулькану, а он такого не прощал. Судьба предыдущих верховных жрецов была тому свежим и наглядным примером.

376