Невозвращенцы - Страница 90

— Скажи, сержант, а почему же ты хотел помешать своим товарищам развлечься?

— Развлечься? — не выдержал и вспылил Игорь, которому уже надоела неопределенность и сама концепция вешанья на него всех собак, за которые ему, по сумме, светило десять — пятнадцать лет тюряги, или — учитывая подписанный ими контракт — высшую меру. — Мы же все же армия, если вы это забыли, товарищ полковник, а не банда! И грабить мирных жителей, тем более, в мирное время, да еще ради развлечения — это позор! Неужели у нас совсем нет чести? Не…

— Молчать! — приподнялся и заревел Сергеев.

— И не подумаю — тем более все равно мне нечего терять! Такие поступки позорят армию!

— А дезертирство, значит, не позорит? — спросил один из судей.

— Дезертирство позорит только дезертира, а не армию, тем более я не дезертир. А немного развеяться мы хотели…

— Развеялись вы на славу, — внезапно успокоился еще минуту назад красный от ярости Сергеев и заинтересовано посмотрел на Игоря. — Хорошо. Суд выслушал обвиняемого и удаляется на совещание.

Суд удалился на совещание и после недолгого отсутствия был оглашен приговор.

— … суд постановил: полностью снять обвинения по статьям 341: «Нарушение правил несения пограничной службы» часть вторая, 347: «Уничтожение или повреждение военного имущества по неосторожности» и статье 340: «Нарушение правил несения боевого дежурства». Изменить обвинение по статье номер 338: «Дезертирство» часть вторая на обвинение по статье 337: «Самовольное оставление части или места службы» часть первая и признать подсудимого виновным по данному обвинению. Признать подсудимого виновным по статье 332: «Неисполнение приказа» часть первая. Назначить наказание по статье 337 «Самовольное оставление части или места службы» часть первая в виде ареста на три месяца. В данный срок зачесть предварительное заключение, отбытое обвиняемым. Назначить наказание по статье 332: «Неисполнение приказа» часть первая разжалованием и содержанием в дисциплинарной воинской части на один год. Из-за отсутствия доступа к другим дисциплинарным воинским частям содержать отбывать наказание следует в нашем первом полку. Приговор вступает в действие после оглашения. Судья…

Дальше Игорь уже не дослушивал. Такой приговор говорил о том, что его просто простили. Может, Сергеев его пожалел, может, просто он полковнику чем-то понравился или понадобился, раз его перевел к себе, может просто какая-то интрига меж двух полковников. Приятно все же то, что ему повезло, и он не оказался камешком между жерновов.

После суда ему сняли наручники, прямо там же, определили роту, где служить и показали своего нового командира. Лейтенант назвал его отделение и повел в казарму. Игорем предстояло заткнуть дыру в штате, которая появилась после того боя. За личными вещами Игорь не пошел — то, что за пять месяцев от них чего — либо осталось, в это нему не верилось.

Отделение, в котором он оказался, ему понравилось, нормальные мужики оказались. Никто не даже косо не посмотрел, хотя все знали, откуда он. «Хорошо, что в драке с ними я не пересекался, а то бы нехорошо могло выйти. Хотя это были бы и их проблемы…».

Его новая рота в эту неделю отдыхала. Совсем недавно второй полк заменил первый на основной позиции, прикрывающей единственную дорогу вглубь огромного лесного массива, в центре которого располагался Городок. Эта дорогу, по которой еле-еле мог протиснуться «Урал», была единственной, помимо речки, связью с остальным миром к югу от городка. Через лес, состоящий из кедров, сосен и елей, большинство из которых в несколько обхватов, а низ завален ветками проложить дорогу неимоверно дорого и долго, поэтому дорога приобретала стратегическую ценность. Разведка доносила, что местные жители как-то очень внимательно стали относиться к ним. Появилось много охотников, которые мало охотились, а больше старались проникнуть на охраняемую территорию, много купцов, которые не столько торговали, сколько вынюхивали и сманивали народ к себе на службу. В связи с этим, гарнизоны в маленьких деревнях и хуторах были уменьшены, а на этой позиции — наоборот увеличены до семисот человек. Еще восемьсот человек постоянно находились в Городке, на случай внутренней (в которую по прошествии полугода) или внешней угрозы. Остальные были рассеяны по всем окрестностям — так, к примеру, рота охраняла золотой прииск, еще рота на нем работала, по отделению сидело в деревнях и т. д.

За время отсидки Игорь пропустил несколько важных, и много не очень, событий. О них ему по очереди, за обедом, рассказывали его новые товарищи. Кстати, первой неприятной новостью стал обед. Паек, который получал Игорь на «губе» естественно не включал в себя разносолов — обычный солдатский паек, может чуть погрубее и побезвкуснее обычного каши да каши. Но оказалось, что дело не в том, что он сидел на губе. Резко изменилась ситуация с продовольствием.

Все войска и все поселенцы были обеспечены продовольствием (в основном крупами и продуктами долгосрочного хранения) из расчета на целый год. Далее, чтобы стимулировать самообеспечение, поставки продовольствия планировалось уменьшать, а на пятый год и вовсе прекратить. Однако к этим продуктам, кроме муки, в первое время мало кто прикасался. Живое свежее мясо бегало вокруг по лесам — выйди на опушку и бей зверя, рыбу из речек черпали котелками — и то, только по началу, потом всякую мелочь, менее полуметра длинной вообще за рыбу перестали считать. Грибы, ягоды, дикий мед — все это осеннее изобилие заставило забыть о невкусных кашах… Однако к весне дела пошли плохо. Рыбу из рек и озер вычерпали, и теперь приходилось подолгу ее ловить, и не привередничать, если попалась на крючок или в сетку рыбешка всего в ладонь длиной. Зверья не стало. Часть выбили, часть откочевала по сезону, часть попряталась глубже в лес. Ягоды и грибы найти под снегом слегка трудновато, а то, что насушили и солили давно съели. Своего скота и птицы наростить еще не успели, трогать существующих было строжайше запрещено. Вот и приходилось забыть о разносолах и вернуться к пайкам, причем тушенка стала котироваться очень высоко.