Невозвращенцы - Страница 336

336

— Зачем же ты так, волхв. Совсем себя не жалеешь. Погоди чуток — и без тебя с ворогами справимся…

— Пусть идет. И приготовьтесь…

Быстрый взгляд старосты и вот его сын аккуратно отпустил волхва на руки отцу и побежал в сторону готовы к штурму людей. Пара рук, державших Ярослава, разжалась и парень не оглядываясь пошел в занятый кнехтами дом.

Глава 59

Дверь в дом открылась ровно на столько, чтобы Ярослав мог протиснуться боком. Пара врагов в кольчугах схватила его и втянула внутрь. Сени, еще одна дверь и вот парень пригнув голову оказывается в горнице, которая сейчас превращена в лазарет. На очищенном от всяких посторонних вещей столе стонет рыцарь, прямо на полу или на сдвинутых вместе широких лавках лежит еще тройка раненных кнехтов. Четвертый, безоружный и бездоспешный, аккуратно перевязывает им раны.

— Ну! Господин слышать тебя.

— Не, так дело не пойдет. А вдруг вы уже всех полонян перебили, а я вам тайну вскрою. Что тогда? Вот покажите мне их живых — вот тогда я слово заветное вам и скажу.

— За-вет-ной слово?

— Да. А вы как думали — клад то не простой, а заколдованный. Коли без слова заветного придти, то он не скажется. — Ярослав молол всю эту чепуху только ради одного. Ему нужно было, чтобы все воины собрались около него. Через дерево, древесина оказалась неожиданно хорошим изолятором силы, у него ничего не получалось.

— Гут. Пошли.

Сени в этом доме были небольшие. На земляном полу, забившись в угол, сидело около трех десятков испуганных детей. Пара самых взрослых, на вид лет по восемь-десять, сидели тихо и щеголяли синяками в половину лица — видимо сопротивлялись, остальная малышня несмотря на грозные оклики охранников тихо плакала. Глядя на это последние сомнения, которые несмотря на все произошедшее все же оставались глубоко у него в душе, полностью испарились.

— Ну. Говрить! — поторопили его собравшиеся вокруг кнехты, но Ярослав уже начал.

В мире есть масса неведомого. То, что сейчас считается колдовством — это всего лишь отсутствие определенных знаний. Ведь расскажи тому же незнакомому с современными технологиями человеку, что нужно для того, чтобы зажглась привычная всем простейшая лампочка (а именно: возьми бурундучную руду и долго плавь ее в закрытой реторе; из получившегося металла сделай пластину; возьми медную пластину; закрепи эти две пластины недалеко друг от друга в стеклянной банке; банку залей обязательно соленой водой; сделай таких много и соедини вместе; подсоедини к… и т. д.), то он сочтет этот рецепт ничем не отличным от колдовского, и будет в какой-то мере правым — люди всегда так относились к еще непознанному. Так и Ярослав, волей случая ставший обладателем не только силы, но и пласта очень своеобразных знаний — «не почему, но как», с полной уверенностью мог теперь сказать, что то что он делает, это уже не колдовство. Но названия совершенно ничего не меняют…

Тонкие невидимые нити силы протянулись от парня к каждому из стоявших вокруг кнехтов. Если раньше, в деревне, Ярослав еще не знал, как именно надо действовать, то сейчас, благодаря долгим и утомительным тренировкам в лесу он легко смог сделать это. По всплывающим у него в голове знаниям таким способом можно было как связаться с чувствами, так и передать свои другому человеку. Ранее единственным вопросом было, что именно передать по этим линиям, но теперь Ярославу было что передать — вся испытанная окружающими и впитанная помимо своей воли боль сейчас вернется к тем, кто ее вызвал.

Радостно завыла запертая в глубине злая сила. Творение зла ради зла, пусть даже и ради наказания виновных — это было ее любимое занятие. Заманчивые картинки опять накатили на Ярослава, затмив на мгновение мороком окружающую реальность.

…Ты будешь самым справедливым! Ты сможешь наказать всех! Всех! Все перестанут творить зло! Все злодеи будут бояться тебя! Все преступившие положенные тобой законы умрут только по знаку Твоему! Тебе будут…

Привычно уже отогнав искусительные посулы Ярослав вернулся в реальность. Использование только своих собственных, не заемных, сил для того воздействия, что он произвел, очень сильно ослабило его. Картинка мира затуманилась, дом и земля под ногами стали пошатываться, норовя ударить либо в лоб, либо в затылок. Ярослав покачиваясь сделал пару шагов и прислонился к ближайшей стенке. Стало чуть получше. Чуть-чуть отдышавшись парень протер глаза, отпил пару горстей воды из так кстати оказавшейся тут бочки и посмотрел на плоды своих усилий.

Из шести находившихся в сенях ратников пятеро лежали на полу без признаков жизни: трое из них схватившись руками за шею — сами задушили себя, двое зарезались не стерпев боли, а шестой — десятник кнехтов остался в живых. То ли он оказался покрепче других, то ли ему помог висевший на шее амулет, который сейчас был вытащен из-под кольчуги и сжат левой рукой. В правой руке десятник сжимал короткий пехотный меч, который вытащил из ножен и теперь намеревался применить против Ярослава.

Легко оттолкнув ногой дрожащую руку кнехта с зажатым мечом Ярослав нагнулся, вытащил у того из ножен на поясе нож, приподнял голову и равнодушно перерезал тому горло. Разогнулся, зло ухмыльнулся и пошатываясь пошел в светелку, где лежали раненые. Никаких чувств, кроме может быть легкого удовлетворения от хорошо и верно сделанного дела, он уже не испытывал: ни злобы, ни ненависти — ничего. Все эти чувства покинули его, выплеснутые на кнехтов в сенях. Все с тем же равнодушием он по часовой стрелке стал обходить раненых в комнате, даря каждому быструю и безболезненную смерть. У рыцаря он остановился. С одной стороны — этот, как предводитель отребья, не заслужил легкой смерти, с другой — оставался еще второй дом, где прикрывшись молодухами заперлись остатки банды, в третьих — сил то колдовство потребовало неожиданно много и опершись на стол Ярослав решил немного отдышаться.

336