Невозвращенцы - Страница 308

308

Третьим предложением, после отбрасывания совсем уж фантастичных, стало пробиваться силой, таща за собой медленный обоз с ранеными, припасами, добычей и семьями. Но сразу же возникал следующий вопрос: «а куда пробиваться?»

Картина расположения войск противника на данном этапе сложилась следующим образом. С юга от Рима гладиаторов догоняли 5 полных легионов под командованием легата Марка Антония Павла. За удачную победу он получил титул проконсула Атикулы, уже почувствовал вкус гладиаторской крови и стремился разбить убежавший от него остаток повстанческой армии. При этом он оставался весьма и весьма опытным полководцем с холодной головой. С запада восставших поджидали недобитые Фритигерном, пополненные легионы легата Тая Франджипани, желавшего отиграться хоть на ком-то за свое поражение. Восток оставался пока свободен, но ходили слухи что с границы сняты еще два легиона и движутся навстречу бунтарям.

Южное направление не рассматривалось вовсе — ловить там было нечего. Также, глупо было бы пробиваться на запад — гладиаторов ожидала непокорная страна, западная граница Империи с охраняющими ее легионами и маленькие франкские королевства. Стратегически, логичнее всего было бы пробиваться на север, через уже однажды разграбленную и покорную восставшим провинцию. На этом пути им противостоял только один легион, состоящий из предателей, вцепиться в глотку которым желало большинство легионеров, неважно орел ли распластал крылья над их центуриями, или, оскалившись, шипел дикий кот. Предателей во все века не любил никто: ни те, кого предали и не те кому передали — ведь предал однажды, предашь и еще раз!

К сожалению, идти на север было никак нельзя. Как бы не правильно это было и с моральной, и с полководческой точки зрения, но вот какая проблема. Пища. Ее у восставших оставалось максимум на 15 дней. Ну двадцать, если экономить. Ну двадцать пять, если для не сражающихся организовать минимальный паек. А потом все… И ведь у местных жителей не возьмешь ничего!

Дело в том, что хитрый Леонардо со всей провинции свез в столицу Нижней Германии всю провизию, оставив у немногих оставшихся в живых жителей только минимально необходимый запас. Конечно, это повлекло за собой большие проблемы, но всяко меньшие, чем возможность очередного прохода бунтарей, так что граждане его поддержали. Задержаться, рыская по лесам и холмам в поисках небольших пайков — невыгодно. Банально обозники съедят за это время больше, чем будет найдено, но время будет потеряно и ромейские легионы настигнут свою добычу. А взять город…

Главной причиной успехов Римской Империи была мощь его легионов. А основной силой легионов была уникальная приспособляемость. Любой удачный тактический маневр, построение, клинок или меч противника оценивались и лучшие брались на вооружение. Не было никаких сомнений в том, что остатки четырех легионов, побывавших в кровавой бойне у Атикулы, будут отличными учениками и смогут воспроизвести ее своим учителям.

Оставался только один путь — на восток. На восток, где за перевалами лежала еще не разоренная страна, где провизию можно собрать просто очистив пару плантаций вдоль дороги, где за двумя перевалами и мощнейшими горными крепостями, за Булгарским княжеством, лежит долгожданная свободная земля.

— Решение принято! Мы идем на восток!

Глава 54

— А ну вперед, пошевеливайтесь, твари! Скоро, скоро отдохнете на уютных крестах! А ну двигайся, падаль! — и надсмотрщик награждает слишком медленно бредущего раба ударами плети.

Темнело, но командовавший караваном центурион уже не волновался. На его классических черт лице блуждала довольная улыбка. Караван дошел до города, легионеры живы, движимое имущество и обоз — доставлены в целости и сохранности, несмотря на то, что проскочить пришлось перед самым носом у переднего дозора восставших.

С охраной, которая не хотела пропускать караван все было решено просто. Грозный рык, особенные легионерские ругательства, грозного вида свиток с множеством сургучных и восковых печатей, а также написанная на лице у центуриона родословная с корнями в основание Рима, развеяли у командовавшего караулом ворот опциона всякие сомнения. Караван медленно втянулся в крепость и ворота, как положено, были закрыты на ночь.

Недалеко от караульного помещения ворот стоял незаметный человечек. Такого в толпе встретишь — забудешь раньше, чем взгляд отведешь. Вот только внимательный, скорее даже пронзительный взгляд, которым он обшаривал прибывших и телеги… Этот взгляд сводил на нет всю маскировку. Лениво обмахиваясь, якобы вспотев, легат стянул шлем и снял с себя щегольски отделанную, офицерскую, лорику сегментата и распахнул на груди тунику. Легким взблеском на закатные лучи солнца отозвался красный камень на округлом медальоне. Шпик слегка прищурился, глядя на рисунок, а потом его глаза резко расширились. Центурион легонько качнул головой, и орденец, склонясь, отошел за угол казармы.

— Брат Лонг. Яшма. — представился

— Публий Терренций Варрон.

— Но я слышал, что вас, простите меня, давно подвергли maxima capitis diminutio.

— Теперь ты знаешь, что стало моим настоящим наказанием. Правда, советую, сразу же похоронить это знание поглубже.

— Конечно! А как поживают отары вашего уважаемого батюшки?

— Ты отлично знаешь, что отары моего отца отлично стригутся в бочки, из которых потом вытекает лучшее вино во всей Восточной Империи.

— А могу ли я тогда узнать второе имя достопочтенного Брата-Рубина?

308