Невозвращенцы - Страница 269

269

— Если бы вместо твоих слов падали драгоценные камни, и тогда бы я слушал их меньше хозяин! Все сделаю! — ответил Ахмед, встал с колен, поклонился, пятясь вышел и сразу же отправился в подвалы арены. Предупрежденный служка подвел приора к каморке отобранной на заклание пятерки, где степняк незаметно остановился. Тихо рассмотрев сидевших в камере, а заодно и их вооружение, а также культуру движений, говорящую об опытности, или как в данном конкретном случае, неопытности, он высмотрел рыжеволосого, отметил его себе как приоритетную цель в завтрашнем бою и незамеченным ушел.

Глава 47

Не успел отзвучать в воздухе третий удар гонга, как Ахмед неразличимо слитным движением положил тонкий пучок стрел между собой и лукой седла, выхватил бронебойную, наложил, натянул лук и отпустил тетиву. Звук щелкнувшей о браслет лучника тетивы слился с глухим звуком удара стрелы в тело гладиатора-северянина и довольным ревом толпы. Пробитый стрелой почти навылет, тот упал на белый песок арены, медленно окрашивая его в красный цвет своей кровью. Шлем скатился с головы, обнажив рыжие волосы. Задание господина было выполнено, и теперь Ахмед мог немного поиграть так, как он и толпа любили.

Среди оставшейся четверки согласия не было. Гладиатор- пират, итак державшийся из последних сил, не выдержал и, бросив свои ножи, побежал к закрытым рабским воротам. Там он принялся со всей силы биться о них, пытаясь спастись от страшного приора. Оставшиеся втроем гладиаторы прияли единственно верное решение. А именно — со всех сил рванули к степняку, чтобы перевести бой из дальнего, в ближний, где у того не будет никаких преимуществ.

Сотни метров, которые разделяли, противников, за глаза хватило бы Ахмеду, чтобы расстрелять бегущую троицу, но делать этого он не стал. Ведь «толпа хочет зрелища, а какое зрелище в таком простом убийстве?». Вместо этого он, поднял своего жеребца на дыбы, сверкая на солнце шипастыми подковами и приветствуя зрителей, после чего дождался, когда враги подбегут на расстояние броска ножа, и, вырывая из горла воинственный клич, медленно поскакал вдоль края арены. Скорость выбиралась таким образом, чтобы преследователям казалось, что вот-вот они нагонят приора. Такой маневр на трибунах приветствовали радостным смехом и улюлюканьем над бегущими.

Проскакав мимо бьющегося в истерике пирата, Ахмед внезапно наложил на тетеву серпообразный срезень, растянул лук, лег спиной на круп лошади и из такой неудобной позы пустил стрелу. На своего любимчика Пробус денег не жалел. Даже на такие вещи, как наконечники стрел, делались не из кости или камня, а из лучшего металла. Тяжелый, остро наточенный срезень отличной темной бронзы, пущенный опытной рукой почти в упор из тугого степного лука, попал трусу чуть ниже затылка. Энергия стрелы была настолько велика, что стрела почти не заметила легкого препятствия в виде шеи гладиатора и с гулом глубоко зашла в дерево ворот. Тело гладиатора, фонтанируя кровью из перерубленной шеи, упало около ворот, а голова на некоторое время осталась висеть в воздухе, лежа на крепко воткнувшейся стреле. Такой фиерческий выстрел эффектную смерть и плебеи, и зрители подия приветствовали яростными криками и бросками монет на арену.

Пробежав почти целый круг, а это больше километра, ноги троих оставшихся в живых гладиаторов устали и дали мозгам команду подумать. Решение было найдено мгновенно: гладиаторы разделились так, чтобы можно было бы перехватить приора, т. е. бежать не по периметру, а наискось. К сожалению, в пылу погони они забыли кто здесь жертва, а кто — охотник. Щелчок тетивы и подобравшийся ближе всех к Ахмеду лаквеарий с уменьшающейся на глазах силой скребет ногами песок арены, рефлекторно пытаясь вытащить глубоко засевшую в солнечном сплетении стрелу с листовым наконечником, тогда как его душа уже начала свой путь в более свершенный мир.

Увидев это барон взревел и бросился вперед. Почти сразу же, не дожидаясь когда тот подойдет ближе степняк схватил одну из оставшихся стрел, это оказался срезень, и выпустил ее в барона. Каким — то чудом тот сумел немого увернуться, что впрочем не спасло его. Зажимая жуткую рану на животе — стрела рассекла кожу и мышцы, выпустив наружу внутренности, барон все еще пытался идти вперед, но шансов у него уже не было. Он умер от кровопетери всего в пяти метрах от приора.

Оставшийся одним росс резко поменял стратегию. Вместо того, чтобы опять, как глупая дворняга бегать за всадником, он остановился на месте, откуда начиналось представление, и принялся ждать атаки Ахмеда. Расчет был ясен. У лучника осталась одна стрела. Единственный шанс победить — это увернуться от нее, и пока тот не успел поднять выброшенный вначале представления колчан или кинжал, убить противника.

Идею гладиатора поняли и зрители, разразившиеся приветственными криками — им, то, по большому счету, было все равно, кто сдохнет на арене, и сам всадник. Конечно, его противнику для такого требовалось невероятное везение, но когда на кону стоит твоя собственная жизнь…

Ахмед продолжал кружить вокруг следящего за каждым его движением росса, как акула возле тонущего корабля, но и сам не решался потратить последнюю стрелу. К сожалению, росс твердо решил не трогаться с места, поэтому что-то предпринимать пришлось именно всаднику. Постепенно приор начал сокращать расстояние. Дистанции в тридцать-сорок метров было вполне достаточно для стопроцентного попадания, от которого не увернуться. Росс это тоже понимал. Напряжение насытило воздух, толпа замолкла, стараясь не пропустить развязки. Но все кончилось практически мгновенно.

269