Невозвращенцы - Страница 265

265

«Если так, то шансы выжить велики!»

Дав зрителям насмотреться и поприветствовать гладиаторов жиденьким хором, знаменитых и любимчиков толпы среди них не было, по знаку распорядителя гонг ударил два раза, после чего

— Сенатор Пробус Гней Афрода, глава древнего и уважаемого патрицианского рода Афрода, дукс Атикула милостиво взявший на себя все расходы на эти игры, передает вам свои слова: «Я люблю вас всех! Вы лучшие граждане и достойны самого лучшего. Мне для вас ничего не жалко, и я даю вам это!». Ликуйте! Любимый гладиатор сенатора сегодня сразится на ваших глазах! Приор-гладиатор Ахмед из рода Борджигинов, внук внука Великого Хана Золотой Орды! Смотрите же! Ахмед-Сагитта!

Несколько секунд толпа переваривала новость, а после чего взорвалась дикими криками.

— Ахматус-Сагитта! Сагитта! Ахмадус! — скандировала толпа.

«Похоже, мы впятером конкретно влипли!» — продолжал раздумывать Игорь. — «Халява отменяется»

Как опытный актер и признанный любимец плебса Ахмед дождался, когда крики достигнут пика и пойдут чуть на спад, после чего медленно выехал на арену, что заставило толпу опять зайтись в приветственных воплях.

«На небольшом степном жеребце сидел невысокий и обычный на вид степняк, каких Игорь достаточно навидался в бараке…» так можно было бы описать появившегося гладиатора, и это было бы неправдой. Ничего обычного в этом Ахмаде не было.

Для начала, несмотря на невысокий рост, ярко вороной, до синевы, жеребец гладиатора-степняка отличался изумительной красотой и соразмерностью, которая только подчеркивалась богатыми украшениями. Сбруя, седло, стремена все блестели недавно отполированными серебряными деталями, пышная грива жеребца была заплетена в ровные аккуратные косички с вплетенными в нее красными шелковыми лентами. Хвост был аккуратно расчесан.

Всадник также полностью соответствовал своему дорогому коню. Для начала, он был полностью непохож на виденных Игорем до этого степняков. Никаких грубых черт, жирных и неприбранных волос, прыщавой кожи — тонким, породистым лицом Ахмед походил скорее на ромея, а прихотливая прическа и кожа, с детства постоянно умасливаемая дорогими маслами, могли ввергнуть в пучину зависти даже гламурных мальчиков Игорева мира.

Как и положено гладиатору-степняку Ахмед не был экипирован никакой броней, кроме наруча лучника на левой руке. Однако его белоснежная, гармонично сочетающаяся с песком арены такого же цвета и черным как ночь жеребцом, шелковая туника по сопротивлению режущим ударам была ничуть не хуже той же кожаной брони. Из вооружения у всадника был угольно черный, даже издалека видно, мощнейший степной составной лук с изогнутыми плечами, стоящий целое состояние, и небольшой кинжал, с ножнами и рукоятью изукрашенными драгоценными камнями.

Короче, на фоне их пятерки Ахмед смотрелся как лимузин среди велосипедов на парковке деревенского клуба. К сожалению, как сразу же понял для себя Игорь, воинские навыки противника полностью, если не больше, соответствовали внешней отделке. В этом грубом и честном, на взгляд Руфуса, мире еще не пришло время торжества разодетых вырожденцев, боящихся уколоть иголкой пальчик, хотя Рим был на верном пути к этому. Но пока любой носящий на поясе, к примеру, такой богатый нож, был всегда готов без колебаний использовать его по прямому назначению. К сожалению, это понимали и остальные гладиаторы, и каждый к этой мысли отнесся по-своему. И если барон и северянин зло набычились, собираясь подороже продать свои жизни, то лаквеарий выглядел откровенно испуганным, а по ногам пирата и вовсе потекло.

«Интересно, а как выгляжу я? Одно я могу обещать точно. Если мне и суждено здесь сдохнуть, то лучше я это сделаю в попытке вцепиться зубами в горло врагу, а не обоссавшись, на коленях!»

Пока Игорь предавался печальным размышлениям, Ахмед продолжал красоваться. Медленно он объехал арену по периметру, давая время толпе наглядеться на своего кумира, после чего остановился напротив подия. Медленно, рисуясь, он снял с пояса кинжал, поднял его над головой, чуть подержал, и бросил на песок, показывая, что это оружие ему не понадобиться. Переждав приветственные крики, он левой рукой отстегнул колчан, пристегнутый около седла, отвернул голову, и правой рукой долго перебирал пальцами стрелы вслепую. После чего взял в горсть пять штук, выдернул правой наружу и вздернул их над головой наконечниками вверх, как знамя, а левой, под неистовые крики толпы, сбросил колчан в сторону. Игорь автоматически отметил удачу, которая уже способствовала Ахмеду: в руке он держал две стрелы с бронебойным наконечником — как раз против барона и северянина, два срезня — для бездоспешных Игоря и лаквеария, и одну обычную — с листовым наконечником. Хотя, по большому счету, это ничего не значило — ведь бронирование даже у барона было не сплошным, и убить его можно было и срезнем.

Наконец, позволив зрителям натешиться ожиданием действа, распорядитель сделал знак рукой и служки подали сигнал к началу игры, три раза ударив в гонг.

«П…ц!» — успел подумать Игорь.

— Уважаемый Ганник, мой господин, блистательный Пробус Гней Афрода хочет вас видеть.

— Сейчас?

— Да. Прошу вас следовать за мной.

Сказать что Ганник был удивлен, означало бы ничего не сказать. Переночевав в неплохой гостинице, он собирался перед началом выступлений еще раз проведать своих гладиаторов, после чего спокойно посмотреть на праздничные выступления. А тут такой пассаж.

Ведь Ганник, простой римлянин из хорошей, но небогатой и незнатной семьи, не просто не ровня богатейшему патрицию, между ними зияла пропасть размером с западное море. Для чего он мог понадобиться такому небожителю?

265