Невозвращенцы - Страница 258

258

— Мне нужен комплект доспехов на росса-гладиатора. Первые. Меч и кинжал. Тупые.

— Хорошо, — захрипел интендант. — Идите за мной.

Пространствовав по лабиринту минут десять троица подошла к запыленным полкам. На этих полках в кучу были свалены положенные гладиатору доспехи: рваные меховые поножи и наручи, от которых мех отваливался кусками, мятые шлемы, тусклые и грязные, некоторые в бурых подтеках. Не было ничего похожего не сияющие, богато украшенные доспехи, мимо которых они приходили мимо.

— Это? — удивленно спросил Игорь.

Глядя на удивленное лицо Руфуса Тит зло рассмеялся.

— А то что думал, раб, что тебе сразу же дадут золотые? Нет. Ты грязь под ногами опытных воинов, отрыжка свиная. И одет ты будешь соответственно.

— Ну а когда я получу нормальное?

— Выигрывай, во славу Единого, и тогда возьмешь с трупа своего врага лучший доспех. И мечи.

— А старые куда?

— Вернешь в оружейную. Все хватит болтать. На. Бери. — Тит выбрал из кучи шлем и четыре поновее выглядевших куска меха.

При ближайшем рассмотрении доспехи естественно не были меховыми. К обычным кожаным латам были грубой ниткой пришиты куски дешевого меха: к этим — даже не меха а бараньей шкуры. Ко всему прочему один браслет был разрублен и не руке не держался.

— Как это одеть? Шлем бит, наруч рваный.

— Снесешь рабам. Они приведут в порядок. Только быстро. У тебя немного времени. Коли через час, ты не будешь готов, то берегись. И смотри — зимний час короток…

— А оружие?

— Мечи я тебе подберу сам, все едино ты ничего не понимаешь в них пока. Пшел прочь.

Игорь взял доспехи, сложил кожаные куски внутрь шлема и побежал к выходу. Где располагаются мастерские он уже знал, но к кому именно обращаться — в курсе не был. Среди мастеровых рабов, как и среди других, была своя строгая как гласная, так и негласная иерархия. Пока гладиатор искал того неумеху, что занялся бы самой дешевой починкой прошло полчаса. Сама работа заняла еще час, и вот уже одевшийся в броню Игорь предстал перед очами своего сурового наставника.

— Ты опоздал.

— Да там…

— Будешь наказан. После. А сейчас — пошли.

Конюшни располагались недалеко от северных ворот тренировочного поселка. Помимо северных были еще южные, и больше никаких, даже маленькой калитки не нашлось бы в опоясывающий городок стене. Сделано это было для того, чтобы предотвратить или максимально усложнить рабам возможности для побега или бунта. В конюшнях они взяли приготовленных для них лошадей и через несколько минут они присоединились к другим гладиаторам и вскоре выехали за ворота. Первый раз за последние месяцы Игорь покинул эту место, служившее тюрьмой столь многим.

Кстати о восстаниях. Несмотря на все ухищрения рабовладельцев бунты вспыхивали с завидной регулярностью. Раз в поколение, а то и чаще, в одной из провинций рабы из тех, что имели доступ к оружию, к примеру гладиаторы или мастеровые, «поднимали знамена» восстания. Сопровождалось это убийством хозяев и купцов, грабежом, разбоем и насилием. Как мотыльки на пламя свечи к восставшим со всей империи стекались бунтари, бандиты и скупщики краденного. Через некоторое время бунт запирали в одной из провинций, отсекали от границ, окружали, лишая возможности снабжения людьми и припасами из других. После чего медленно, или, наоборот, быстро, рассекали политическими и военными методами на куски и уничтожали. Время, которое удавалось продержаться восставшим, зависело только от способностей вождя восставших, но конец независимо был одним и тем же. Вдоль дорог разоренной бунтами, около сгоревших усадеб патрициев, рядом с разграбленными и опустевшими деревнями устанавливались кресты, виселицы и колья, на которых находили свое последнее пристанище тысячи восставших рабов. Главарей обычно старались брать живыми, чтобы ради услаждения глаз Цезаря превратить их казнь в Риме в театрализованное представление. В разоренную провинцию назначали новых чиновников, поместья и плантации приобретали новых владельцев — часто из отличившихся в подавлении бунта центурионов и легатов, завозились новые покорные рабы и на 15–20 лет в империи становилось тихо. До следующего раза.

«Интересно — с непривычки ерзая в седле неказистой лошадки думал Игорь. Местность, проплывавшая по обеим сторонам дороги была однообразная: сады, поля, виноградники, опять сады, и так до города, так что после первых пяти минут парень стал развлекать себя сам. — А зачем вообще тогда бунтовать? Хотя зачем бунтовать и почему — понятно. Скорее, надо поставить вопрос так — а чего можно добиться таким бунтом? Только от месяца до года возможности пограбить, попить и поесть в волю… Потрахать нежных господских теток… И это все? И после этого повиснуть на кресте или сесть на кол? И это так представляется рабам свобода? Хм… А вообще, как бы я действовал, если бы восстание все же случилось? Скорее всего надо сразу же после начала валить как можно дальше от эпицентра событий. Поднабрать деньжат и сразу же убегать. Подальше. А куда? Только на север — все же вольные баронства, это хоть баронства — но вольные. Там можно затеряться, благо по фенотипу я больше похож не на ромея а на немца. А потом…».

Внезапно лошадь остановилась так резко, что задумавшийся Руфус чуть было не вылетел из седла. Дернувший за поводья Тит оскалился и отвесил своему ученику подзатыльник, «за потерю внимания».

— Не стоит думать, не рабское это дело! — свой тычок наставник сопроводил глубокой «мудростью».

258