Невозвращенцы - Страница 242

242

Сказано — сделано. Оставив ошую столицу южного великого княжества росского Максимус отправился на восток. Помня старую добрую поговорку — «язык до Киева доведет», хотя как раз именно туда ему не требовалось, Максимус расспрашивал по пути всех трактирщиков, и уже приблизительно знал, куда ему следует ехать. Такое количество новых людей не прошло незамеченным, а рассказываемые сказки о взятии Сарай-Бату еще долго гуляли среди местных жителей, превращаясь, как обычно в сущие небылицы.

Долго ли, коротко, но в начале весны Максимус наконец-то прибыл на восточную границу великого княжества Киевского. Именно здесь, на границе с Итилем, князь Лихомир отрезал ему шмат земли под поселение. «Узенькая речка от порогов и выше. Как там Глеб говорил? «На конный переход на север. В ширину — пол дневного перехода.» Маленькое такое княжество. Но мое. Мое княжество. — Максим покатал на языке эти слова. — Мое. Княжество. Все же есть что-то особенное в том, когда идешь по своей земле. Даже чувствуешь себя так… Так…»

Бум! Замечтавшись в седле, он не заметил притаившегося около свежепроторенного пути поста стражников. Тот был устроен по примеру пластунских козачьих, да так удачно, что не бойцов не было видно и в упор. Хваткий малый опытной рукой нанес удар тупым концом копья и мигом спустил витавшего в небесах путника с небес на землю. В буквальном смысле. С воплем Максимус свалился на землю, быстро вскочил и с матюгами, держась грудину, налетел на охранников.

— Какого х…! Вы кто такие?

Вжик — бам! На тот раз тупой конец копья, как простая палка, описала широкую дугу и подбила сзади колени новоявленного князя.

В этот раз Максим поднимался осторожнее. Откатившись и разорвав дистанцию, он встал, отряхнулся и внимательно осмотрел гогочущих охранников. Разозлившись уже по-настоящему, он прошипел «Все! Шутки кончились!» и обнажил саблю и кинжал.

— Ты железки то, брось! Брось тать! Ни к чему они тебе! — продолжал веселиться хлопчик, так эффектно обращавшийся с копьем.

— Тать?! Кто еще тати тут! Эти земли пожалованы мне великим князем киевским Лихомиром за взятие Сарай-Бату! Я князь этих земель Максимус по прозвищу Ал-Каззаб! Так что если хочешь, то приди и возьми мои клинки! Вмиг порежу на куски!

— А зачем мне это? — удивился охранник. — Эй! Голышок!

Искомый Голышок, чью лысую голову можно было бы использовать в степи вместо светличных башен, ухмыльнулся и потянул со спины тяжелый степной лук. Видимо, врагов они не ждали, поэтому тетивы на луке не было, однако натянуть ее было делом нескольких мгновений. Удивление командира поста стало понятно и оправдано. На такой дистанции пеший, без брони, без щита должен быть витязем или избранником Перуна, чтобы сбить стрелу.

— Бросай, все бросай самозванец, коли плетей не хочешь отведать.

— Самозванец?! — возмутился Максимус, в ярости швырнув саблю на землю. Сабля была неважного качества, куплена по дороге, а вот кинжал, тот самый, требовал особого обращения.

— Конечно самозванец! На себя посмотри! Видок то, не княжеский, чай!

Здесь он не ошибся. Конечно, ту грязную, вонючую, частью рваную одежду, в которой он прошел сквозь плен и в которой бежал на север, он сменил на первом же базаре. Но не парча, не бархат, ни шелк не подходят для путешествия верхом по зимней дороге, а разориться на дорогую меховую одежду Максимус просто пожадничал. Да и опасно это — одному да в соболях. Так что простая кожаная одежда, овчинный полушубок, шапка да потертая меховая медвежья шкура в качестве одеяла — вот и все добро.

— Да и всяк знает, — продолжил стражник, — что подлые ордынцы, похитили и убили князя Максимуса. И правит нами его молодая вдова, носящая под сердцем сына князя…

— Что? Лейсян беременна?

— А тебе то что? Княгиня конечно, баба справная, — стражники заржали, — да вот только не по твоим череслам… Я бы на твоем месте молил бы Ладу, чтобы та отвела от тебя встречу с княгиней.

— О! Точно! Она же здесь распоряжается! Я требую, чтобы меня отвели к ней! Немедленно!

— Да ты сам не знаешь, чего просишь, тать! У княгини в последнее время совсем ум за разум зашел. То бывает у баб, когда те брюхатые. На кол посадит и все тут. Лучше тут оставайся! Годик-другой отработаешь, и иди на все четыре стороны, или приживайся…

— Да уж… Интересные ту у меня порядки получились. Ну да ладно. Разберемся. — пробормотал Максим. — Эй вы, к княгине, б…., ведите меня.

— Ну гляди, тать. Мы тебя предупреждали.

В новый посад, где жила молодая княгиня они приехали уже к вечеру. По удачному стечению обстоятельств в этот день княгиня занималась просителями, поэтому пришлось еще и ждать. Чем бы все кончилось, если бы не было очереди, предугадать трудно, или наоборот — очень легко. А так, в толпе вскоре стали раздаваться приветственные возгласы, которые все усиливались, когда его узнавало все больше и больше народу. В итоге, радостная толпа оттерла от него охрану, вынесла двери и с приветственными криками втащила своего князя внутрь. И это Максимусу понравилось.

А вот в сердце свежесрубленного дубового терема (и откуда только лес везли, степь же кругом), в своем новом доме, Максиму уж очень не понравилось. В посольских палатах, предназначенных для приема просителей, послов, друзей, а также для массовых пиров в широком кругу, на возвышении прямо по центру стояло троно образное кресло. Одно. И оно не пустовало — красавица Лейсян занимала его с таким видом, будто родилась в нем. Да и сама она сейчас выглядела совсем по иному, чем еще полгода назад. Может виной тому беременность, может так повлияла свалившаяся на нее ответственность и власть, но Максимус сейчас бы дал ей на вид лет этак двадцать с хвостиком. Причем хвостик такой, как у питона… Молодая девушка, услаждающая его своим телом, превратилась во взрослую, властную княжну. Чуть ниже, на ступеньках, одесную от хозяйки, стоял стульчик попроще, который занимал Глеб. Рука молодой княжны часто прикасалась к плечу воина…

242