Невозвращенцы - Страница 122

122

— Михалыч? Что ты делаешь?

— …Ну, неужели уже отправили в стирку? А! Нет! Вот раздолбаи! Ну это удача нам, — бормотал подполковник. — А ты что стоишь? Одевай! — и швырнул ему грязнущую, всю в разводах масла полевую форму одного из солдат, которая дожидалась здесь стирки.

— Зачем мне это говно?

— Одевайся, говорят тебе! Это маскировка! И нижнее тоже сними! Одень вот грязное!

— Да е…….! Ты что?

— Одевай! Потом спасибо мне скажешь!

— А остальные?

— Остальные — извини. Мне бы тебя спасти, ты ведь мой лучший друг?

— Да, — полез обниматься капитан, в пьяных соплях.

— Уйди ты от меня, гомик блин! Одевай и пошли! Только рожу измазать не забудь!

— Ага! Мы же из боя! — заржал капитан.

После переодевания они зашли в оружейку и взяли там по автомату. Потом, отстреляв в тиши одного из складов по одному магазину и оставив по несколько патронов, которые должны были сделать вид, что они отбивались до конца, они последовали в самый центр базы, где в укрепленном здании находился портал. По дороге они заскочили на другой склад, где у знакомый солдатик за некоторые пряники со стороны подполковника хранил его вещи. Вещи эти были небольшие по объему — один кинжал в богато изукрашенных ножнах, и что-то размером с литровую пластиковую бутылку из-под газировки. Но когда капитану дали подержать эту бутылку, то он чуть не свалился — бутылка весила килограмм двадцать! Все вещи полковника, кроме кинжала, погрузили в рюкзак, который для объема добили разным хламом, зачастую просто мусором.

Первые посты были пройдены легко, все же подполковник — это подполковник даже в форме рядового. Но вот последний пост занимал совершенно упертый лейтенантишко. На приказ открыть ворота в зону портала он потребовал письменного разрешения командовавшего объектом майора, в ответ на прямой приказ — процитировал пункт устава о командирах и начальниках, а на намек Седенького дать денег вообще схватился за кобуру. К счастью, капитан уже довольно близко подошел к посту и успел, вытянув руки с автоматом, прикладом достать лейтенанта.

— Так его, Сашка! Будет знать как перечить старшему по званию!

— Я ключ нашел!

— Отлично, отпирай дверь и пойдем — времени осталось в обрез.

Огромная бронированная дверь, получив команду на открытие, медленно откатилась в бок и дезертиры, по рельсам и шпалам, которые остались еще со времен перевозки основного потока грузов, вошли в зал.

— Время 1 минута, — глядя на часы сказал подполковник. — Осталось только нанести последний штришок, — с этими словами он обнажил кинжал, и тщательно протер его оставшейся во фляжке еще со времен бегства из городка водкой.

— Ты что собираешься делать? — удивленно спросил его друг.

— Нужно, для большей паники, чтобы мы были ранены. Тогда нам никто не будет задавать сразу вопросов. Для этого ты, дружище, сейчас аккуратно порежешь мне руку, — с этими словами он передал рукоятью вперед ему обнаженный кинжал. После этого он обхватил вытянутой правой рукой капитана за шею и, сильно сжав зубы, прошипел — Давай! Режь вот тут!

Капитан аккуратно примерился и резко провел рукой с зажатым в ней ножом по вытянутому плечу подполковника. Рука зразу же разжала свою хватку у него на плече, рукав потемнел от крови а изо рта полковника раздалось громкое шипение, перемежающееся матом.

— Аааа…!..!..! — орал полковник. Отдохнув полминуты он сказал. — Теперь моя очередь.

— А может не надо?

— Надо, Федя! Надо!

— Ну давай, щас руку тоже мне…

— Нет. Не руку! Давай ногу. Правую.

— А не больно?

— Шутник….!..! Ничего, водки выпили нормально — не так сильно пока болит, — сказал полковник. — Вот б..! — это полковник уронил на землю кинжал. — Совсем рука не работает!

— Давай перевяжу пока? — предложил капитан, стараясь не смотреть на руку с ножом. Из-за своего испуга он не заметил, что его друг специально извозил нож в грязи. — Хоть не так болеть будет…

— Не надо — на той стороне уже перевяжут. Подставляй ногу — я буду резать левой рукой, — сказал подполковник после того, как неуверенными движениями ухватил нож в левую руку. — Ты сразу обними меня за шею — так пойдем на ту сторону.

Капитан аккуратно обнял своего друга за шею, и приготовился к удару.

— Сколько мы с тобой уже дружим? А? Саш?

— Да долго, почти четвертной уже, — вспоминал капитан, думая что его друг отвлекает ему внимание от операции.

— Ты не мог бы мне, по дружбе помочь а?

— Да без базара! Я все понимаю, и буду говорить только то, что ты мне скажешь! — понял его с полуслова капитан.

— Да. Спасибо друг, — дрогнувшим голосом ответил Михаил, приобнял его раненой правой рукой и с силой вонзил левой рукой кинжал по самую рукоятку чуть пониже ребер в правый бок своего подчиненного.

Подержав немного кинжал в ране он при обратном движении чуть повернул ладонь и клинок, вслед за нею повернулся в ране разрывая то, что еще оставалось невредимым. Из открытой раны широким потоком плесканула темная, почти черная кровь, заливая оба мундира — и капитана, и подполковника. От болевого шока капитан сразу же потерял сознание, но на его удивленном лице еще можно было прочитать молчаливый вопрос.

— Прости, друг. Но мне не нужны свидетели. А помочь ты и так мне поможешь, — ответил на незаданный вопрос Михаил и отбросил в сторону кинжал. После этого он обхватил левой рукой повисшего на нем капитана, на правое плечо, матерясь от боли он накинул автомат и в таком вот виде он перешагнул через уже подернувшейся тонкой рябью воздуха черту — единственному визуальному оформлению Аномалии.

122